Банкротство в отношении иностранного юридического лица

    Арбитражный суд Челябинской области по результатам рассмотрения заявления кредитора принял нехарактерное для российской правоприменительной практики решение о возбуждении дела о банкротстве в отношении иностранного юридического лица. Должник – организация, зарегистрированная в Федерации Сент-Китс и Невис, островном государстве Карибского бассейна – осуществлял на территории России деятельность по взысканию просроченной задолженности, а его долг перед кредитором – гражданином РФ (по возмещению судебных расходов и выплате вознаграждения арбитражному управляющему) возник в связи с их участием в ряде дел о банкротстве третьих лиц (Решение АС Челябинской области от 22 апреля 2022 г. по делу № А76-31539/2021).

    Констатировав, что отечественное законодательство прямо не относит рассмотрение дел о банкротстве иностранных юридических лиц к компетенции российских судебных органов (Закон о банкротстве лишь единожды вскользь упоминает об институте трансграничного банкротства), арбитражный суд тем не менее счел возможным удовлетворить заявление кредитора. Суд исходил из того, что деловая активность должника, а следовательно и большая часть его кредиторов сосредоточены на территории России, здесь же находится принадлежащая ему имущественная масса (дебиторская задолженность третьих лиц). В спорный период должник имел расчетный счет в российском банке и состоял на налоговом учете. Кроме того, единственным участником и руководителем должника является российский гражданин. По мнению суда, при таких обстоятельствах отказ кредитору в применении предусмотренных Законом о банкротстве механизмов существенно ограничивал бы его право на получение эффективной судебной защиты.

    С учетом того, что российское законодательство не содержит норм, определяющих особенности банкротства иностранных юридических лиц, в рассматриваемом случае суд счел оптимальным механизмом открытие конкурсного производства в отношении имущественной массы должника, находящейся на территории России или тесно с ней связанной, по аналогии с институтами банкротства неправосубъектных образований (наследственной массы, фермерского хозяйства), а также с институтом распределения имущества ликвидированного юридического лица. Поскольку должник, помимо прочего, был исключен из национального реестра компаний иностранного государства, но в соответствии с законодательством последнего временно сохранил в определенном объеме свою правосубъектность, суд применил также положения о банкротстве ликвидируемого должника.

    Мораторий на возбуждение дел о банкротстве, по мнению суда, в настоящем случае, в силу его специфики, неприменим.

    Отметим, что рассматриваемое решение нетипично для отечественной судебной практики, которая обычно исходит из того, что дела о банкротстве иностранных организаций не подлежат рассмотрению российскими судами (см., например, постановления АС Центрального округа от 22 ноября 2021 г. № Ф10-5936/21, АС Московского округа от 15 ноября 2017 г. № Ф05-10670/17 (также определение ВС РФ от 12 марта 2018 г. № 305-ЭС18-552), Девятого ААС от 11 февраля 2020 г. № 09АП-2602/20). Вместе с тем суды не исключают возможности признания банкротом иностранного гражданина при условии, что он имеет место жительства и имущество на территории России (см., например, постановления АС Московского округа от 13 января 2022 г. № Ф05-33570/21, АС Северо-Западного округа от 23 сентября 2021 г. № Ф07-10431/21, АС Волго-Вятского округа от 24 октября 2017 г. № Ф01-3755/17 (также определение ВС РФ от 12 января 2018 г. № 301-ЭС17-20197).