С какими проблемами сталкиваются родители ЭКО-деток

     Жили-были муж с женой, и не было у них детей. Трижды пытались они зачать ребенка с помощью врачей, но неудачно. Ушли из клиники расстроенные, а эмбрионы оставили на платное хранение. Прошло два года, срок договора близился к концу, из клиники позвонили, чтобы уточнить, будут ли клиенты его продлевать.

     — Конечно! — заверила пациентка.

     Вот только скрыла, что к тому моменту уже развелась. Согласие супруга на перенос эмбриона, заверенное подписью, подделала, а его отсутствие объяснила командировками. Новорожденного записала на имя бывшего мужа — по Семейному кодексу, если после развода прошло меньше 300 дней, это делается автоматически. Для отца иск об алиментах стал громом среди ясного неба.

     Кто знает, чем бы оно закончилось, если бы не удалось доказать: истица фальсифицировала подпись, а доктор отступила от правил, хотя должна была убедиться, что муж клиентки действительно согласен на пересадку эмбриона. Теперь представьте, потенциальный отец богат. Сколько дам захочет втайне от него зачать и потом предъявить наследника первой очереди?

     В сфере ЭКО грань между «войти в положение» и злоупотреблением очень тонкая. Все, на что могут опираться медорганизации, — 323-ФЗ «Об охране здоровья граждан» от 2011 года и приказ Минздрава РФ №107-н от 2012-го. Кроме того, в марте 2019-го были утверждены клинические рекомендации по вспомогательным репродуктивным технологиям (ВРТ), но они вступят в силу только в 2020-м.

     — Минздрав определил список тех, кто имеет право на ЭКО: мужчина и женщина, состоящие в официальном или неофициальном браке, а также одинокая женщина. Про одиноких мужчин ничего не сказано, и они пытаются через суды доказать нарушение конституционного равенства. Постоянного полового партнера нет — вот вам социальные показания к ВРТ, матки и труб нет — вот медицинские. Судебная практика неоднозначная, а клиники меж двух огней: по ст. 426 ГК РФ отказать в медицинской услуге в рамках публичного договора нельзя, если у пациента имеются показания к ней и нет противопоказаний, однако за нарушение условий лицензии грозит штраф, — рассказывает юрист медцентра Лолита Позднякова.

Одиноким — в суд

     А как же дети Киркорова, Лазарева и других звездных пап, спросите вы? Эти малыши появились на свет не в России, а за границей, объясняют врачи. В РФ их свидетельства о рождении только легализовали. Обычному россиянину такой фокус вряд ли повторить. В практике екатеринбургских медиков был случай, когда 47-летний супруг, жена которого сгорела от рака, пожелал разморозить свои эмбрионы и с помощью суррогатной мамы выносить ребенка. В законодательстве такие нюансы не оговариваются, биоматериал супруги сдавали вместе, когда еще никто не думал о кончине. Но все понимали, что возрастному папе-одиночке будет очень тяжело. Он и сам сомневался. А если бы пошел до конца? Наверняка бы попал в правовой тупик: по 143-ФЗ об актах гражданского состояния ребенка, рожденного суррогатной мамой, зарегистрировать в загсе могут только люди, состоящие в браке друг с другом. Одинокой даме для этого придется обращаться в суд. А если у ребенка один отец, что ставить в свидетельстве о рождении в графе «мать»? Прочерк? Вписать человека, умершего год назад?

     Противоречие между 143-ФЗ, Семейным кодексом и 323-ФЗ порождает абсурдные ситуации. В Санкт-Петербурге, к примеру, биологическим родителям отказали в регистрации младенца, поскольку они поженились позже, чем вступили в ЭКО-программу. Для загсов пары, женатые официально и просто сожительствующие, не равны. Кроме того, там требуют письменное согласие суррогатной мамы. А если, не дай бог, женщина, выносившая младенца, умерла при родах?

     Ущемить права биологических родителей могут и другие госструктуры. Так, в петербургском фонде соцстрахования посчитали, что женщине, чью яйцеклетку использовали для создания эмбриона, не положен отпуск по беременности и родам. Попытались взыскать через арбитражный суд 124 тысячи рублей, выплаченных в качестве пособия. Логика чиновников проста: беременела не сама, рожала тоже, значит, больничный не положен. Суд с этим не согласился.

     — Тем, кто усыновляет младенца, дают 70 дней отпуска, хотя они тоже не рожали. Почему бы тут не действовать по аналогии? Суррогатной маме надо время, чтобы восстановиться, биомаме — для ухода за новорожденным, — комментирует Лолита Позднякова.

Донор или муж

     С 2011 года в России отменили предельный возраст для биородителей. Приходит на прием пара: будущей маме 45, папе 72. Врачи помоложе считают: «Почему бы и нет?». Те, кто постарше, задаются вопросом: «А кто будет воспитывать ребенка?».

     К сожалению, истинные мотивы выяснить удается не всегда, несмотря на беседы с психологом. Для кого-то ЭКО — единственный шанс продолжить род после долгих лет лечения и слез, для других — замена погибшему или умершему от онкологии сыну или дочери, считает Наталья Мишкина, психолог областного клинико-диагностического центра «Охраны здоровья матери и ребенка». Зачастую люди старше 50-ти именно поэтому заводят новую ляльку, хотя тут уместнее работать над тем, как справиться с горем, а не помогать забеременеть.

     На повторную пересадку будущая мама приехала уже одна. Благополучно родила двойню, а потом неожиданно подала на установление отцовства и алименты. «Папа» в шоке, ведь изначально и речи не было о том, что он обязан содержать малышек до их совершеннолетия. Как отреагируют законная супруга и дети?

     Тяжба растянулась на несколько лет, и только 2 июля 2019 года точку в ней поставил Верховный суд: у донора обязательств содержать рожденных детей не возникает, независимо от того, анонимно он предоставил свои клетки или нет.

     Наученные горьким опытом клиники стараются подстраховаться: просят нотариальное удостоверение подписи на каждый этап ЭКО, когда вторая половинка не может присутствовать лично, страхуют здоровье и жизнь суррогатной мамы. Но от рисков предосторожности все равно не спасают.

Кто в ответе за жизнь

     Еще один вопрос волнует и биологов, и юристов: как относиться к эмбриону — как к субъекту или объекту права? С одной стороны, еще не человек, с другой — им нельзя распоряжаться, как обычным имуществом. Когда договор хранения заканчивается, зародыши по решению биородителей необходимо либо утилизировать, либо отдать в общий банк, но у медиков, как правило, рука не поднимается их уничтожать. К тому же пациенты могут спохватиться спустя полгода-год. По большому счету, это перекладывание ответственности, но юридических последствий за «мы передумали» никто не несет.

     — На мой взгляд, эмбрион надо вывести в особый вид объектов права, который нельзя передать по наследству, подарить, продать, поделить при разводе, как квартиру, — рассуждает адвокат Аркадий Майфат. — В судебной практике я нашел всего два дела, когда эмбрионы были предметом спора. Одно из них американское, другое российское. В обоих речь шла не о собственности, а о праве распоряжаться.