В компенсации морального вреда из-за исчезновения мейн-куна, отобранного по указанию санитарного врача у заболевшей COVID-19 семьи, суды отказали

    В сентябре 2020 года в семье из Севастополя – сначала в больницу забрали родителей, заболевших COVID-19, а затем одного из детей. А потом Роспотребнадзор распорядился забрать на 12 суток в обсерватор здоровых второго ребенка и бабушку. Еще один «член семьи», двухлетняя кошка породы мейн-кун, тоже не осталась без внимания санитарных властей, – ее было предписано на время сдать в приют (изолировать во избежание эпидемиологических рисков). Питомца посадили в переноску и передали ветеринару городского Управления ветеринарии, который лично доставил кошку в пункт кратковременного содержания животных Севастопольского городского приюта бездомных животных.

    Несмотря на болезнь, хозяйка кошки ежедневно звонила в приют и интересовалась состоянием питомца, и каждый день ее заверяли, что с кошкой все хорошо, животное в порядке.

    После выписки хозяйка первым делом направилась в приют, однако питомца там больше не было, – оказалось, что мейн-кун сбежал из приюта несколько дней назад.

    Попытка возбудить уголовное дело по факту кражи кошки не удалась – меньше недели потребовалось полицейским, чтобы убедиться в отсутствии состава преступления:

• клетка, в которой находилась кошка, имеет дефекты в виде неплотно прилегающих к друг другу стенок, при физическом воздействии на которые образуется отверстие размером 30 х 40 см,
• при этом в ночь исчезновения животного, согласно данным Гидрометцентра г. Севастополя, была гроза,
• поэтому имеются основания предполагать, что пропавшая кошка по кличке Велла породы Мейн-кун, по своей комплекции могла вылезти из клетки и убежать из Севастопольского городского приюта бездомных животных.

    Семья попыталась взыскать с приюта стоимость своей любимицы (150 тыс. руб. на момент утраты, или хотя бы 15 тыс. руб. – на момент ее покупки котенком) и компенсацию морального вреда (100 тыс. руб.), но не тут-то было:

• суд первой инстанции полностью отказал в иске, потому что официально у истца не было ни договорных отношений с Управлением ветеринарии г. Севастополя (представитель которого забрал кошку), ни договора и /или акта приема-передачи животного в приют. А раз так, то у приюта и не возникло перед истцом обязательств по временному содержанию кошки;
• суд второй инстанции счел, что у приюта были обязательства по временному содержанию данной кошки, потому что она была помещена в приют по договору о безвозмездном пользовании нежилым помещением между приютом и городским госветцентром, и по этому договору те животные, которые изъяты у хозяев с подозрением на COVID-19, помещаются в приют;
• при этом факты, установленные полицией в ходе проверки заявления о кражи кошки, подтверждают наличие вины приюта в утрате имущества, принадлежащего истцу,
• поэтому материальный ущерб в размере суммы, уплаченной за котенка, подлежит взысканию с приюта,
• что же касается моральных страданий, то в их компенсации истцу необходимо отказать, потому что «каких-либо услуг ответчик истцу не оказывал, договорные отношения непосредственно между истцом и ответчиком также не возникли, животное на временное содержание было передано в рамках исполнения указаний Роспотребнадзора».

    Четвертый КСОЮ оставил определение второй инстанции без изменений (Кассационное определение Четвертого КСОЮ от 29 марта 2022 г. по делу № 8Г-34270/2021, Апелляционное определение Севастопольского городского суда от 29 июля 2021 г. по делу № 33-2224/2021).